КТО КОГО ПЕРЕТЯНЕТ

Возвращался рейсовым сережинским автобусом из леса. Грибников среди пассажиров большинство. Кор­зины полны подосиновиков, волнушек, черных груздей. Впрочем, не все испытывали удачу в лесу. На стек-линских росстанях подсели двое со спиннингами. Плотные, прокуренные, с обветренными лицами мужики, производили впечатление бывалых рыболовов. Интере­суюсь, как ловилось.

—   На     перетягах    трех    язей    зацепили,— говорит
один.— По кило и больше.

Ближние попутчики включаются в разговор:

—    Разве язей на спинниг ловят?

—    Ловят, ежели на донку...

—    Ежели на донку, то оно, конечно...

—    А перетяг — это как? Это кто кого перетянет, да?
Рыбаки с саркастической улыбкой переглядываются,

не участвуя в разговоре и, несомненно, ощущая свое психологическое превосходство. Они знают, что такое перетяг. К тому же им повезло.

Я тоже знаю, что такое перетяг. Это ловля верховой рыбы на реке вдвоем. Один со спиннин­гом — на левом берегу, другой, тоже со спиннин­гом — на правом. Катушки соединены единой леской, протянувшейся над водой, на ней несколько поводков с наживкой. Обычно кузнечики или стрекозки. Пере­тяг хорошо особенно на песчаных и галечных пере­катах, в устьях рек, где любят обитать язи и голав­ли. Как правило, один из рыбаков наиболее активен, играет поводками, чтобы наживка то касалась воды, то поднималась. Он же делает подсечки, а напарник лишь отпускает или подтягивает по необходимости леску, меняет наживку, снимает рыбу — т. е. выполняет черновую работу. Чтобы никому не обидно и в равной мере испытать вдохновение, роль «игрока» и «под-секалыцика» лучше выполнять по очереди.

Ныне перетяг в здешних местах не в моде — рыбы стало мешьше. Случается, на двинских порогах ни одной не поймаешь. К тому же берега заросли — вымочишься в воде, исцарапаешь лицо и руки... Мой совет — хочется испробовать перетяг в деле, не искушай­те судьбу, выбирайте или чистое и высокое местечко за деревушкой Ерохино на Западной Двине, или речку Волкоту возле деревни Семчинки, что в Пеновском районе. Год назад на Волкоте нам повезло.

...Солнце проклюнулось. Холодные лучи его сочатся между стволов деревьев, серебря росу на лугу. Рыба начала играть, мы с напарником художником Валовым изготовились «к бою». Леревожу его, никогда прежде не ловившего, на перетяг, на лодке на противо­положный берег! Поднимаемся вверх по реке, туда, где Вол кота вытекает из Тороповского озера. В устье часто играет крупная рыба, но ловить ее на удочку — бесполезное дело. Будет поклевывать плюха, окушки, плотва, а язи... язи гуляют возле поплавка и не клюют. Слишком осторожный у них нрав.

Играем поводками, насадку обдирает уклейка. Нес­кольких поймали, но это такая мелочовка — разве что коту. Мой приятель и от этого в восторге.

— Погоди, подсеку,— просит он.

Я не возражаю, мелочь ловить не хочется. Уходить, однако, не спешим, Неискушенный впадет в раздра­жение, начнет суетиться в поисках более удачливого места, вымотается, снасти оборвет и поедет домой без улова. Но я знаю, научен горьким опытом: спешить не следует.

Солнце осторожно поднимается над лесом, ста­новится жарче, и в это мгновение чувствую: на реке происходят перемены. Ага, забулькала, завихрилась вода там, где касаются поверхности насаженные на крючки кузнечики. Мой напарник, заметив это, весь внимание. Вот дзенькнуло сильно по одному поводку, крючок на нем голый. Спустя несколько секунд поклевка повторилась, другой поводок утопило в воду, повело. Валов, как и договаривались, делает подсечку, и язек граммов на триста, играя серебристыми боками на солнце, двигается вместе с леской к берегу. Это уже кое-что по сравнению с десятком худосочных, костистых уклеек.

Валов, пока я насаживаю кузнечиков, курит, потом истово крутит катушку, выводя поводки на центр речки.    Теперь   «играю»   я.    Поклевка   следует   сразу   на два  крючка, две  плотвицы  становятся  нашей добычей.

—     Странно,    почему    плотва    берет,    как   верховая
рыба?— удивляется Валов.

Что удивительного? Бывает, окунище хватит на пере­тяг или даже небольшая щучка. Но где язи? Мы настойчиво «играем» насадкой, однако проходит около часа, прежде чем леску сотрясает резкий рывок крупной рыбы. Поводок почти до основания уходит в глубину. Делаю подсечку, но поводок остается в воде — большая рыбина терзает его, ис­пытывая на прочность, ходит кругами.

—     Тяни!   Чего   медлишь?! — орет   благим   матом   с
другого берега напарник.

Я не медлю, тащу. Черт возьми! Вдруг леска идет ходко, легко выпрямляется над водой. Поводок, на котором сидел язь, болтается без крючка. С до­сады мы с Валовым бросаем спиннинги, высмали­ваем по «Беломорине», уже без настроения привя­зываю крючок на злополучный поводок. Продолжаем ловить без особой надежды. Но вновь мощно клюет, поводок стремительно уходит в сторону. Я лихора­дочно кручу катушку, стараясь ни на мгновение не дать рыбе свободного хода. Ведь я знаю, почему ушел предыдущий язь: дал послабление, сделал секундный перерыв, этого было достаточно, чтобы язь оборвал леску.

Соображаю, как же мне протащить добычу сквозь прибрежные водоросли. Они явно создают фактор риска. Поводок влетает в траву, внутри у меня холодеет. Язь запутывает леску в осоке. Я не выдер­живаю, кидаюсь в воду, подбираюсь к поводку — там мне уже по горло, беру леску в руку, подтя­гиваю осторожно к себе. Нет, рыба не сошла, она еще здесь, удача еще возможна. Приподнимаю леску, пытаясь выпростать поводок из воды, чтобы язь хвата­нул воздуху и ослаб, но... вновь проклятая, необычай­ная легкость ощущается в леске. Язь уходит. Огромный, килограмма на два. Уходит под самым носом. Я едва не плачу. Валов бессильно падает на спину, в отчаянии трясет ногами.

Вылезаю на берег, весь мокрый. Привязываю но­
вый крючок заместо оборванного, насаживаю кузнечика,
размышляя: поводки-то слабоваты, надо леску ноль три
заменить на более толстую.

 Теперь я подсекаю, ладно,— просит напарник.

—    Если будет чего.
Интересно,  повторится  ли   столь  сильная   поклевка?

Повторилась. Валов, как ни в чем ни бывало, кру­тит катушку, спокойненько выволакивая к своим ногам килограммового красавца. Без слов бросает его в кошелку, насаживает кузнечика. Теперь я накручиваю катушку, выводя поводки на заветное местечко, по клева нет. Неожиданно налетел шквалистый ветер, принес тучу, заморосил въедливый, почти осенний дождь. Вопреки всему мы ловим еще долго. Нас сог­ревает пусть маленькая, но удача. Нас согревает мысль, что удача может повториться. Увы, чудеса на рыбалке случаются редко. Возвращаемся под дождем на росстани, в маленькой будчонке два часа дожи­даемся автобуса. Пассажиры, увидев в садке язей, интересуются:

—     На Волкоте, да?

—     На Волкоте,— степенно говорит Валов.

—     На перетяг, да?

—     На перетяг.

—     И кто ж кого перетянул?

—     А черт его знает,— улыбается Валов.